Главная На главную страницу

Битов Алексей Олегович, родился в 1956 году в Ленинграде, живу в Москве, печатался мало.

Мне 53 года – возраст, уже не подходящий для самообольщений.
Поцеловать в лоб при рождении меня явно забыли, и этот медицинский факт мне самому известен лучше всех. С другой стороны, от процесса взаимодействия с речью я и так получил массу удовольствия. От процесса, подчёркиваю, не от результата (это как с детьми – процесс исключительно приятен, а при взгляде на результат рука рефлекторно тянется к ремню).
Что же в таком случае заставляет на старости лет пытаться вылезти из подполья? Только одно: русское стихосложение почти сведено на нет.
Стихи – это зафиксированный звук, а вовсе не письменная речь. Стихи должны читаться, произноситься; расположение букв на бумаге тут дело десятое. Поясню простым примером чуть ли не из школьной программы: Пушкин написал «Во глубине сибирских руд», а в ответ получил «Струн вещих пламенные звуки». Если Вы не слышите разницы и отрицаете, что в Сибирь ушло стихотворение, а оттуда вернулось упражнение для развития речи, не тратьте время на дальнейшее чтение этого сайта.
Если слышите и понимаете – значит, согласны, что стихотворная речь отличается от нестихотворной не внешними признаками (рифма, размер и т.д.), а куда как более глубокими особенностями внутреннего построения.
Можно писать в рифму и даже попадать в размер, но это не будут стихи.
Что мы имеем сегодня?
1. Огромное количество текстов, не структурированных вообще. Это неизбежно, но не опасно.
2. Фигуры речи, порубленные на отрезки самым причудливым образом; эта игра называется верлибром и напоминает водное поло на суше; если она находит своего болельщика, отчего бы не сыграть, только не называйте это стихами. Примечание: русскому стихосложению чуть больше 200 лет от роду, основным европейским – куда больше; при этом русский язык ритмически богаче, например, английского (сравните частоту ударений); вот и возникает вопрос, на фига козе баян?
3. Подражания и имитации. Копировать можно Пушкина или Тютькина, всё равно – получаются фальшивые, искусственные цветы, они бывают красочными, но никогда не дышат.
4. Рифмование. Рифмовать можно что угодно: визуальные ряды, всякого рода сентенции и даже собственные страдания; стихов всё равно не получится. Смысл стихосложения – выявление скрытых структур и связок речи, а вовсе не навязывание самодельных речевых фигур или собственных представлений о таковых. Звук извлекает эхо из речевых глубин; эхо не реагирует на картинки, не вещает истин, а до авторских страданий ему и вовсе нет никакого дела. Эхо зависит от звуковых параметров предмета или явления; желание собеседника не играет при этом никакой роли. А рифмование… что ж, и оно имеет своих болельщиков (микроскоп можно использовать по назначению, а можно колоть им орехи или забивать гвозди, тоже интересно).
Все четыре случая имеют общее название: стихосложение для глухих. Эдакий кукушонок, успешно выживающий аборигенов из гнезда; слабый писк выбрасываемых уже почти не слышен за стеной самозабвенного кукования.
Некоторые голоса ещё различимы, хотя и на втором плане (мог бы назвать имена, но не хочу навязываться кому-то в сподвижники); обязательно есть голоса, которые до меня не долетают. Всё равно их мало – у Блока учеников не было, зато у Брюсова…
Попытаюсь пока что присоединиться к слабому и разрозненному писку; авось, станет чуть слышнее. Вокальных данных, как и обещал, нет, зато ноты, по-моему, разобрать можно. А упрёки – в том числе и в склонности к чистому звуку – принимаю заранее.
P.S. Если кто-то что-то понял, прошу не считать меня дадаистом